Крутовка — маленькая, холодная речушка с темноватой водой и многочисленными каменистыми перекатами. Она берет начало из Пановского озера, то петляет в лесах, прячась в гуще деревьев и кустов, то выбегает на цветущие поляны, то разливается нешироким маленьким плесом, то, журча и всплескиваясь, прыгает между бурыми камнями, крутя водовороты в глубоких ямах.
Впервые увидев эту речку, я не поверил, что в ней может обитать какая-нибудь рыба, кроме пескаря, подкаменщика и гольца. Но местные рыболовы уверяли, что в верховьях иногда ловится пестрая рыбка «лососка». Название это меня сильно заинтриговало. Что это за «лососка» такая? И откуда она в здешних местах?
И вот мы с сыном решили порыбачить в выходной день на Крутовке.
— Как ты думаешь, Сережа, что это за рыбка такая — «лососка»? Уж больно название странное. Было бы это на севере, к примеру, на Кольском полуострове, я бы не сомневался — лосось или кумжа.
— Я думаю, это форель. Просто здесь еще не побывали рыболовы, знающие эту рыбу. Местность глухая, да и речушка мала, не особо привлекает рыболовов. Так что мы можем стать первооткрывателями, — улыбнулся сын. — Только я не представляю, как и на что ее ловить. У нас с тобой нет ни форелевой блесенки, ни «мокрой» мушки. Одни только подлистники…
Рыбалка в незнакомом месте редко бывает сразу же удачной. Мы долго бродили по мелким плесам и перекатам, где наших червей то и дело «обдирали» нахальные крупные пескари, а форелевых поклевок не было. Но вот первый подходящий омуток, в который впадает быстрая шумная струя, а из воды торчат крупные валуны.
— Вот здесь может быть и форелька… Ну-ка, забрось вон в ту струйку и аккуратненько поиграй насадкой, — предложил я сыну.
Поклевка оказалась неожиданной для него, а может быть, подвело довольно тяжелое удилище: форель средних размеров шумно заплескалась на поверхности, затем резко рванула леску и ушла.
— Попробуй еще раз, — наставляю я сына.
Сережа аккуратно повел насадку в вихорке воды за большим камнем. И форель взяла! Удилище резко согнулось, нона этот раз он ловко подсек и неторопливо вывел к берегу великолепную, серо-стальную, всю в красных пятнышках форель.
— Пожалуй, с полкилограмма будет! А первая-то явно меньше была, — восторженно сказал сын, любуясь трофеем.- Ну, теперь твоя очередь!
Но ни на этом омуте, ни на следующем поклевок больше не было. В поисках рыбы прошли по берегу около километра. И вот опять заманчивый омут. Здесь вода пробивается сквозь лабиринт камней и ходит небольшой темной суводью возле съехавших в речку сухих, обломанных стволов ольхи.
Провел червяка у камней — пусто. Опустил до дна — поклевки нет. Поднял, поиграл в струйке — ничего. А чутье подсказывает, что рыба здесь есть!
Сын пошел вперед и, похоже, уже поймал что-то. Сменив червяка, без особой надежды веду насадку возле коряг. И вот крючок будто зацепился. Но тут же леску резко повело под берег. Форель! Она бурно сопротивлялась, не желая подходить к единственному удобному для меня месту. Наконец, удалось все же схватить ее и выбросить на берег. Форель оказалась почти вдвое больше той, которую поймал сын.
— Да, хороша,- восхищался Сережа.- А у меня вторая поменьше первой. Кстати, дай мне червей.
Я сунул руку в карман, но коробки с червями там не было. Не было ее и на берегу. И только окинув взглядом речку, я заметил оброненную в суматохе коробку — она медленно тонула.
К сожалению, червей в жестком суглинке и в песке накопать не удалось, и наша рыбалка на этом закончилась. Впрочем, мы не жалели: мы убедились, что таинственные «лососки» не что иное, как ручьевая форель.
